Я бы подумал над проектом для Краснодара

Карим Рашид - промышленный дизайнер с мировым именем, запустивший в производство около 2,5 тыс. современных разработок - закрыл краснодарскую Неделю дизайна. Послушать его лекцию о наступающем веке свободы от роскоши пришло около 1 тыс. человек. После лекции Карим Рашид ответил на вопросы журналистов. Карим, вы уже неоднократно бывали в России. Почему вы возвращаетесь в страну, где классика и роскошь - это религия? В последние десять лет в России произошли большие изменения. В Санкт-Петербурге, Москве и здесь молодое обеспеченное поколение уже интересуется современным. Моя идея (назовем ее гуманитарной) в том, чтобы продвигать дизайн во всем мире. Я верю в перемены. Ну и, кроме того, Россия - это прекрасная страна. В ХХ веке Россия была впереди планеты всей по технологиям, в промышленности, спорте, поэзии, философии, кино. И сейчас такое ощущение, что ее нужно немного подтолкнуть. Нужно распространить среди молодого поколения идею о том, что они смогут изменить мир. Нужно поощрять их открывать собственный бизнес, создавать новые бренды. Просто удивительно, насколько мало в мире известно российских брендов. Посмотрите на Швецию: там 5 млн человек создают огромное количество брендов - Ikea, Volvo, Absolut и т.д. Почему не в России? Никаких оправданий, на самом деле, нет. Так что это мой личный патриотизм - попробовать помочь изменить вашу страну. Мне нравится эта страна, у нее большой потенциал. На лекции вы упомянули, что уже посмотрели Краснодар. Вы увидели в визуальной среде города что-то, говорящее о его идентичности? Честно сказать, я еще почти ничего здесь не посмотрел. Меня это самого разочаровывает, завтра будет несколько свободных часов, и я попробую восполнить этот пробел. По поверхностному впечатлению, Краснодар немного напоминает мне Белград, я не знаю, хорошо это или плохо. Вот Ростов - совершенно другой город. Но, кроме Ростова, я видел в России только Москву, так что сравнивать особенно не с чем. Если говорить об идентичности, то да, каждый город должен пытаться найти свой собственный образ. Мы постоянно хотим полагаться на старое, на исторические памятники, какие-то древности. Возьмем, к примеру, Каир: там есть пирамиды, сфинксы - все это создано 3 тыс. лет назад и по прежнему является главной достопримечательностью. Новых достопримечательностей там нет. А это очень важно - создавать какие-то новые, глобальные достопримечательности. В Торонто за последние 30 лет успело поработать огромное количесвто знаменитых архитекторов, и они создали там проекты, благодаря которым этот город сейчас очень популярен. А живет там 1 млн человек, то есть по размерам он примерно как Краснодар. Поэтому я считаю очень важным для Краснодара попытаться найти собственную идентичность. Знаете, эта ответственность лежит и на ваших плечах - на плечах журналистов: вы должны создать определенный дискурс, пытаться формировать интерес к новому. Например, в Краснодаре сейчас нет хорошего современного отеля. В то время как в Торонто их 15. Нужно поощрять людей создавать такие вещи. В Ростове я разговаривал с одним предпринимателем, который построил там два отеля, и мы обсуждали идею следующего. Однако после нашей беседы он исчез и больше не выходил на связь со мной. Я подумал: почему? Ведь в действительности моя работа стоила бы ненамного дороже, чем работа какого-то местного архитектора. Люди этого не понимают, считая, что такие дизайнеры, как я, - это что-то недоступное, недостижимое. На самом деле это не так. Сейчас в Краснодаре обсуждают необходимость создания музея современного искусства. Возможно, через некоторое время будет объявлен конкурс на строительство этого музея. Вы бы приняли в нем участие? Даже не знаю. Ну, я бы подумал. Здесь важно несколько вещей. Многие архитекторы вырабатывают какой-то свой собственный язык, стиль, а потом тиражируют его по всему миру. Я считаю, крайне важно находить местный язык, соответствующий местной культуре. Поэтому, если бы я делал такой проект, я бы постарался понять вашу культуру и черпать в ней вдохновение. Именно это сформировало бы мою основную идею музея. Важно постараться создать что-то, что будет одновременно характерным для этой местности, но в то же время глобальным. (Задумывается) Я не знаю, что бы я на самом деле придумал. Но такой проект обязательно нужно воплощать, и я был бы очень рад, если бы меня пригласили. Каждый город, каждая страна должны создавать свой оригинальный бренд. Потому что весь мир - это торговля, коммерция, и если стране нужны туристы, посетители, бизнес, ей нужен и свой собственный бренд. С каким девизом вы идете по жизни? Несколько лет назад я написал свой манифест, он состоит из 50 положений, и я бы сказал, это и есть мой девиз, по которому я стараюсь жить. Большинство людей смотрит в прошлое, постоянно копируя его. Идея моего манифеста - жить сегодняшним днем, каждый день получая новые впечатления. Причем это должны быть реальные впечатления. Я не могу поставить себе галочку: О, сегодня попил воды в Сочи - как ново. Впечатления должны быть серьезными, и этого достаточно трудно постоянно достигать. Другое положение моего манифеста: добавляя, вычитай. Я стараюсь сохранять материальное равновесие: каждый раз, когда я приобретаю новое, стараюсь избавиться от такого же старого объекта. В течение последних десяти лет количество объектов вокруг меня остается примерно одинаковым. Допустим, я куплю пару носков, но выкину предыдущую пару, куплю очки, но избавлюсь от старых очков. Это, кстати, заставляет нас задумываться о том, что мы приобретаем. Что вас вдохновляет? Вдохновение - это довольно странное явление. Недавно мне сказали про мою обувь: такое ощущение, что на ее создание вас вдохновил фильм Солярис. Это удивительно, но Солярис (имеется в виду фильм Андрея Тарковского. - А. Ч.) - действительно мой любимый фильм. Помните сцену, когда девушке разрезали платье? Возможно, она действительно косвенно повлияла на меня, когда я создавал дизайн туфель без шнурков. Вдохновение - это что-то, находящееся очень глубоко в подсознании. Наши родители, школа, книги, друзья - все это в конечном счете вдохновляет. Но есть и другая форма вдохновения, очень простая. Недавно я занимался дизайном бутылки для жидкого мыла. Подумайте, когда вы моете посуду, вам постоянно приходится переворачивать эту бутылку, потом ставить на место. А почему не сделать клапан внизу, чтобы не переворачивать ее? В итоге я сделал интересный дизайн этой бутылки: прагматичность стала источником моего вдохновения. Весь мир станет лучше, если мы будем вдохновляться этим. Или вот, я делал проект чемодана. Каждый раз в аэропорту вам приходится доставать все жидкости, ноутбук, снимать обувь и так далее, поэтому я решил сделать чемодан, целиком состоящий из карманов. Каждый карман - для одного предмета: ноутбука, паспорта и так далее. В вашем доме могут висеть картины, написанные, например, в ХVIII веке? Нет, меня просто пугает эта идея. Меня пугает, когда люди живут в окружении вещей, связанных с теми, кто уже умер. Я не хочу, чтобы меня окружали такие вещи. Да, можно оценить красоту какого-то предмета антиквариата, картины, оценить важность истории. Можно пойти посмотреть их в каком-нибудь музее, но не жить с ними. Дома у меня самый старый объект - это стерео, которое я купил, когда мне было 16 лет. Никогда не понимал стремления человечества окружать себя вещами, которые не имеют ничего общего с их жизнью. Есть ли у вас авторитеты в искусстве? Например, Генри Мур, который тоже любил создавать антропоморфные фигуры, это авторитет? Генри Мур сделал довольно много плохих вещей. Я не хочу прозвучать надменно или эгоцентрично, но мне совершенно наплевать на работу предшественников, я изучил историю искусства и отпустил все эти знания. Всегда говорил своим студентам: выучите все, что возможно, об интересующем вас предмете, а потом за одну ночь забудьте это. Сейчас у меня нет авторитетов. Потому что это единственный способ быть свободным. Раньше я очень уважал определенных художников, мне нравились Энди Уорхол, Пабло Пикассо, что-то из барокко, я обожал русский конструктивизм. Но потом я решил, что нужно двигаться дальше, делать свое. Когда моему отцу было 47 лет, он сказал, что больше не пойдет ни в один музей. Тогда это показалось мне безумством. Я сказал: Папа, ты же художник, как ты можешь не ходить в музей! Прошло время, прежде чем я смог его понять. Вы же знаете пирамиду Маслоу, все мы хотели бы оказаться на ее вершине. Но чтобы добраться туда - в мир творческой утопии - нужно стать свободными. А это так сложно. Как только мы приближаемся к вершине, нам опять начинает хотеться признания, денег, пищи, на нас влияет наше эго. Увы, практически невозможно достичь полной реализации своих творческих возможностей. И вас не интересует, что происходит в мире современного искусства? Вы тоже перестали ходить в музеи? Практически. Мне не интересно. Мир искусства - это глупость. То, что сейчас в нем происходит, не имеет ничего общего с современностью. Мир искусства стремится стать какой-то элитой и как можно больше отдалиться от нас, от реальных людей, чтобы выжить. Искусству ведь нужно существовать, как и любому другому виду бизнеса. А настоящее искусство сегодня в другом: в 3D-анимации, в кино, в новых технологиях. И это искусство гораздо лучше и важнее. Люди, которые считаются художниками, показывают нам ручной труд, но ведь сейчас он не ценится, потому что 90% вещей в мире делается машинным трудом. Это и есть демократия. Можете со мной поспорить, но я считаю, что мир искусства, каким мы привыкли его видеть, умирает. Например, зачем мне нужна картина в доме, если на стене у меня скоро появится огромный жидкокристаллический экран, и я смогу утром читать на нем Таймс, потом смотреть видео или разговаривать с кем-то по скайпу. Зачем мне нужны картины? Карим, у вас компактная компания - 12 человек, и вы справедливо говорите, что сейчас нужно стремиться делать дешевле и удобнее. Но как найти баланс между тенденцией к сокращению ручного труда и возрастающим количеством людей на Земле - что им делать? Попробую привести пример того, как экономика может поддерживать саму себя, не создавая вещей. Это США. За 25 лет производство там упало на 75%, и этот процесс продолжается. Скоро уже ничего не будет производиться в США. Но при этом безработица как раньше, так и сегодня остается на уровне 10%. В обществе случился переход от синих воротничков к белым воротничкам. Вместо того, чтобы работать на конвейере, я сижу за компьютером. Америка сместилась от производства материальных ценностей к производству цифровых технологий. Больше не нужно создавать вещи, чтобы дать людям работу. В компании Google работает 20 тыс. библиотекарей, и их работа гораздо лучше, чем монотонный труд. Когда я был тинейджером, я работал в Детройте в автомобильной компании. Для меня-то это была временная работа, а у всех остальных людей конвейер был основным видом деятельности, и большинство стали пьяницами и наркоманами. Если бы я там остался, тоже стал бы пьяницей и наркоманом. Поэтому самое важное, что мы можем сделать, - дать дорогу нашему интеллекту. (устный перевод Маргариты Хаблюк) Текст подготовила Анна ЧЕРВЯКОВА. Фото Михаила ЧЕКАЛОВА, ИА Живая Кубань